Логін   Пароль
 
  Зареєструватися?  
  Забули пароль?  
Юрій Левітанський (1922 - 1996)

Рубрики / 1969


Огляди

  1. Царевич
    О ряд от единицы до пяти!
    Во мне ты вновь сомнения заронишь.
    Мой мальчик, мой царевич, мой звереныш,
    не доверяйся этому пути!

    Душа твоя звериная чиста.
    Она наивна и несовременна.
    Длина твоих ушей несоразмерна
    внезапной лаконичности хвоста.

    О заюшка, ужасен жребий твой!
    Меня твоя доверчивость пугает.
    Зачем высокий лучник выбегает
    из будки с газированной водой?

    Груба его неправая ладонь,
    несущая надменно сковородку.
    С усмешкою, присущей скомороху,
    он говорит: – В огонь его, в огонь!

    О, не ступай за грань сковороды,
    чтоб шкурка твоя добрая шипела,
    в печальных очертаниях Шопена
    приобретая видимость еды!

    Скорей на дачу, к долгому труду!
    Там, отвергая праздность и забаву,
    из хлопьев снега вылепим мы бабу
    и нарисуем домик и трубу.

    Ты побежишь раздетым по двору,
    но я не упрекну тебя ни словом.
    Я стану говорить старинным слогом, –
    иди ко мне, играй со мной в игру!

    1969



    Коментарі (1)
    Народний рейтинг: -- | Рейтинг "Майстерень": --

  2. Похвальное слово курочке Рябе
    Я слышал, и не раз, такое мнение –
    С годами, мол, приходит поумнение.
    Я с этим согласиться не могу.
    Я знаю их, день ото дня умнеющих,
    уже сказать по-детски не умеющих
    простое человечное «агу»!

    Есть в поумненье скрытый дух келейности,
    елейности и даже бармалейности
    с легчайшим даже привкусом грешка.
    В нем не хватает детской простодушности
    и этой милой мухоцокотушности,
    что, скажем, есть у Пети-петушка.

    Пускай они читают книги, умники –
    я буду с теми, кто играет в кубики.
    Да, мне они понятней и милей,
    бесхитростные детские манежики,
    чем эти поумневшие мошенники,
    кичащиеся умностью своей.

    Пускай с Гомером станем мы погодками –
    не разлучусь ни с детскими колготками,
    ни с памятью о первом киселе.
    Мне потому и счастливо, и празднично,
    что так по-детски елочно и прянично
    зайчиха-глупость ходит по земле.

    Люблю, придя в жилье свое высотное,
    открыть свое окошко невысокое,
    чтобы увидеть снова и опять,
    как меж пивными и кафе-молочными,
    где шляются джинсовые молодчики,
    она выходит тоже погулять.

    Зайчиха-глупость – мудрое животное.
    В ней что-то есть безмерно животворное,
    способное лишь душу укрепить.
    И как бы ум, охотничек прославленный,
    ни целился рукой своей расслабленной –
    ему мою зайчиху не убить.

    Когда, не вняв ни Мастеру, ни Воланду,
    лечу через Калугу или Вологду
    на материк какой-нибудь другой –
    не расстаюсь ни с курочкою Рябою,
    ни с дедом и, тем более, ни с бабою,
    с любимой моей бабою Ягой.

    Уставший от фигурного катания,
    от долгого недетского питания,
    я говорю вам детским языком:
    не бойтесь этой псевдокарабасности,
    пока я жив – зайчиха в безопасности,
    клянусь ацидофильным молоком!

    1969



    Коментарі (1)
    Народний рейтинг: -- | Рейтинг "Майстерень": --

  3. Монолог рано вышедшего погулять
    Я не люблю ходить на именины.
    О как они надменно имениты!
    О именитость наших именин!
    А Поженян –
    представьте –
    армянин!
    Но ты нужна мне, милая Армения,
    и маленькая звездочка армейская,
    и этот снег, что вьется или кружится,
    и все, что вами пьется или кушается...
    Я шел один по площади Восстания.
    А может, просто брел себе в Останкино.
    За мною шла машина поливальная,
    как старенькая бабка повивальная.
    И женщина, Мари или Марина,
    клопов
    руками белыми
    морила.
    Она была легка, как лодка парусная
    и как икра задумчивая паюсная.
    А дворник пел свою ночную арию.
    Россия сокращала свою армию.
    И только я один не сокращался
    и о своем заветном сокрушался:
    как совместить охотника свирепость
    и зайца повседневную смиренность?
    Я разный. Огородник я и плотник.
    Я сам себе и заяц и охотник.
    Я сам себя ловлю и убиваю.
    Сам от себя бегу
    и убегаю.
    Но сколько я себя ни убиваю,
    я все равно
    никак не убываю.

    1969



    Прокоментувати
    Народний рейтинг: -- | Рейтинг "Майстерень": --

  4. Косой и Селифан
    Жил в некоем лесу один зайчишка,
    Совсем еще мальчишка,
    Шалунишка
    По кличке Гришка.
    Однажды как-то днем,
    Часов примерно в пять,
    Зайчишка Гришка вышел погулять.
    А тут, как на беду, из леса выбегает
    Охотник Митрофан (по кличке Селифан)
    И прямо в серого стреляет,
    Хотя, по счастью, он в него не попадает,
    Поскольку был разбойник Митрофан
    Смертельно пьян.
    «Вот повезло, – дрожа, подумал Гришка, –
    А то бы бац – и крышка!..«
    В сей миг из-за ближайшего моста,
    Где зелень так густа,
    Из-за куста
    (А попросту сказать – со своего поста)
    Под тихий шум дерев и гомон птичий
    Выходит – кто б вы думали?-лесничий,
    Известный всей округе великан
    По имени Степан.
    Лесничий тот из малых был толковых.
    Наш Митрофан белее стал, чем мел.
    И так как права на отстрел он не имел,
    Степан его хотел на пять целковых
    Оштрафовать...
    Но не оштрафовал,
    А чуть ли даже не расцеловал,
    Любезно папиросой угостил
    И с богом отпустил...
    Суть в том, что был Степан совсем не тот,
    который...
    К тому же сей негодник Митрофан
    Не первый уже год заведовал конторой
    Строительной артели «Целлофан»,
    За что его и звали Селифан.

    Мораль сей басни –
    Не кивай на Селифана,
    Коль сам ты слаб по части целлофана!

    1969



    Прокоментувати
    Народний рейтинг: -- | Рейтинг "Майстерень": --

  5. Ключик
    Был дождик в полусне,
    канун исхода.
    Был зайчик на стене,
    была охота.

    Был дачный перегон,
    грибы, сугробы.
    Варили самогон.
    Зачем? А чтобы.

    Варили вермишель.
    Когда? Вначале.
    Когда еще – Мишель,
    ау! – кричали.

    Меж всех этих забот,
    охот, получек,
    он был как словно тот
    скрипичный ключик.

    Он смутно различал
    сквозь суть причины
    концы иных начал,
    иной кручины.

    Диван вносили в дом,
    тахту с буфетом.
    Но суть была не в том,
    а в том и в этом.

    И пусть он не был тем,
    а все ж заметим,
    что был он между тем
    и тем, и этим.

    Он частью был всего,
    что было тоже.
    А впрочем, ничего.
    Возможно все же.

    1969



    Прокоментувати
    Народний рейтинг: -- | Рейтинг "Майстерень": --

  1. Зайцерама
    Там, где врезанный
    в Кордильеры,
    огородствует
    огород,
    конквистадоры
    браконьеры
    зайцу сделали
    окорот.

    Там, в тумане,
    за дымной Сьеррой,
    только выскочил
    погулять –
    для чего его
    в шубке серой
    дваждыдварики
    пятью пять?

    Хулиганствуя,
    хали-гали,
    хулахупствуя
    на лугу,
    длячегорики
    напугали,
    почемурики
    ни гугу?

    Говорю ему –
    У, мерзавец! –
    конквистадору
    главарю.
    – Умер заяц?
    Не умер заяц!
    Чепухарики! –
    говорю.

    Избегая
    финальных арий,
    оркестранты,
    играйте туш!
    Поместим его
    в дельфинарий,
    в планетарий
    звериных душ.

    Пусть морковствует
    серый заяц,
    пусть дельфинствует
    над водой,
    серый заяц-
    незамерзаец,
    нуклеарный
    и молодой.

    Перевязанный
    синей лентой,
    упакованный
    в целлофан,
    пусть несется он,
    турбулентный,
    как огромный
    Левиафан.

    Пусть летит он
    в своем убранстве,
    убеждаясь
    в который раз:
    это – танец
    протуберанцев,
    c'est la dance
    des protuberances!

    1969



    Прокоментувати
    Народний рейтинг: -- | Рейтинг "Майстерень": --

  2. Восьмое чувство
    Я с Музой
    Глубокою ночью
    Шел около «Националя».
    Там зайца –
    Я видел воочью –
    Уже начинять начинали.
    Вернее, едва начинали
    Опасное это занятье,
    Едва ли имея понятье,
    Кого они там начиняли.
    В соседстве с дымящею печью,
    Где блики бегут по обличью,
    Владеющий слухом и речью,
    Он не был обычною дичью.
    И я его видел идущим,
    На крыльях упругих летящим,
    Бегущим по грядкам грядущим,
    Сырую морковку едящим.
    Над листьями репы и лука,
    Над свеклами бурого цвета
    Он несся со скоростью звука,
    А также со скоростью света.
    Он кланялся пущам и рощам,
    И было сравнить его не с чем,
    И не был он нищим и тощим,
    А был он поющим и вещим.
    ...Тут некто
    Высокого роста
    Воскликнул:
    – Но как это можно?

    Да, все это было бы просто,
    Когда б это не было сложно!

    1969



    Прокоментувати
    Народний рейтинг: -- | Рейтинг "Майстерень": --