ехали мы против солнца,
и где свет залило пылью
два мешка у дороги
головы прятали в колени,
поверх набазальтив руки.
снилось им, что обнялись,
ввалились друг другу в ямки,
неглубокие ямки
мусорного пакета.
и что мы были тыльной дымкой,
и так обнимать не умели,
чтобы каждой морщиной.

ночь гаснущая на лестнице
наедине с незапертостью
умеренный июнь
тихонько тихонько
как баночку варенья
обними меня чужое лето
только не прижимай к себе

попробуй увидеть, как видят кивок и тень,
тело мое, одиночку кожи, срок ее и моток,
прыжок, преломленный биномом.

минутное дело - тело это невелико.
в точных еще деревьях. в орнаменте
без листв или цвеств и без яств и любого фона.

попробуй увидеть как осязают. так,
как видит рубашка, потом и желтизной.
так баскервили во сне считают собак
и ангелы напевают блатным блатной.

но дело не в ангелах, и не в разделе тепла.
недолго, невечно, зрением боковым,
как будто у каждого зрения нет стекла,
позволишь ли наготою с тобой побыть.

а где выродилось немало циклопов и овец,
там еще было ровное-ровное кладбище.
вот однажды остался на острове только один,
незрячий циклопик.
он пел в бороду,
после обеда стриг овец,
играл в кораблики с папой
и честно ходил на кладбище с метлой.
пришло время ему искать себе место,
а на камнях вместо имен царапины.
чисто-чисто и твердо.
чисто-чисто и ровно.
ложись где хочешь, но с кем - не узнаешь.
и пошел он умирать в море,
спотыкаясь.

во саду ли в городке косоаршинном
над рекою тенорок д-как запаршивит.
надо льдом угар и треш,
подо льдом нескладный холод,
ничего святого меж,
впрочем если не гидролог.
если правда ты гидролог,
до весны живи с надежд.
а пока что в городке
кососсаженном с вокзала
настоящих буйных мало,
только тенор на реке.

сизифа расстреляли в предгорье
с расстояния в несколько километров
справедливости ради надо отметить что он сильно зарос
не узнавал окружающих
спал с памятником геопорталу
и опубликовал пособие по восхождению куда макару пох
но зимой сизифа расстреляли в предгорье
в упор
все видели снимки
справедливости ради надо отметить что он сбросил вес
и все еще не узнавал окружающих
и проложил экологическую тропу в одном из местных нацпарков
просто в результате собственных перемещений
а в июле сизифа расстреляли в предгорье
вот он вот
сколько там того предгорья но искали долго
в наплыве туристов с пособием и туристов на экотропе
и гисопоклонников
тупо потерявшихся в нашем недобром мире
и справедливости ради надо бы что-то отметить
например сам факт
но почему-то когда говорят расстреляли в предгорье
думаю именно о нем
а ты знаешь сизифа оказывается расстреляли

(после карантина)

в пару всматривался дрозд
возле дома

где трава дресва труха
однотонна

а с венеровых фаланг
стертой зебры

лед сошел совсем как с ан
гелов сверху

и мели кругом взаскреб
и белили

и те ангелы над зеб
рой парили

а над ними форточки
свет клевали

как наверное в торонто
в телави

и скорлупки света би
ли где двое

обрастали темното
дроздовое
*

orpheus:

в тихих книгах
чтецы водятся
свет семижильный
воздух двудольный
со мной только
вириде нитенс
аидовы крыски
вышли.

вместе павлиньим
хвостом метемся
и - и
то еще беспокойство:

я принял за голову горностая
мятый
игральный куб.
я бросил голову наземь,
ставя ямками на золу.
а ты, намотанная на локоть
холода, словно хлыст,
как пар дыхания над обломком - будешь над ним -
возьмись.
*

orpheus II:

фотография выцветет
пледом позже асфальтом
недолго ей оставаться плоской
с нашими дорогами с бардаками
в итоге мы окажемся
краями провала
дорожного полотна
*

kin:

с мая нагайна спит с наганом
кожа с холодом барабана
вдоль головы скоба
посередине куда попала
нетто горба
с мая нагайна спит
кожа с холодом плит
вдоль головы пятна
посередине туда
бывшая руда
с мая нагайна
майна
до своего дна.
*

orpheus & kin:

- поговорим о насилии. мы еще не говорили о насилии с тобой.
- что-то не хочется;
я тут придумал строчку -
лето выудит яблоки в кислый загар,
дальше должно быть что-то о пиздеце.
- государственном, индуктивном или в позиции крестного хода?
- о том, как покупаешь марлевые повязки кому-то родному,
кто не хочет дышать с тобой одним воздухом.
и надеешься, что он тебя ударит и его заберут.
- пиши: лето выудит яблоки в кислый загар,
это и пиздец в позиции крестного хода -
доказательства глобального потепления.
- а марлевые повязки?
- ну ты же купил, какие проблемы.
*

kin II:

... а затем замолчит,
смякший веками, строгий
горбом,
от елены к елене качнувший
царей и героев,

оттого, что закон
превращений теперь
перестроен
от елены до трои
к елене вернувшейся
в дом.

есть родство, ей известное
рабством
и гулом огня,
по ночам он во сне говорит
почему
не меня.
*

kin III:

...и глыба талька говорит - сизиф,
сотри меня, и в дозах малых сих -
одна за всех - я лягу на вершине.
сизиф берет ее, крошит рукой,
его мозоли щурятся в раскол,
маячат впереди гора и камень.
не надо, тальк, он говорит, катись.
пыль видит ад - и помещает жизнь
в один кадавр с ним, в один вархаммер.
неправда, галатея не цельна.
то выбитая пыль, а не цена,
была в ее движениях лавиной.
не надо, тальк, не оживай во тьме.
они еще алмаз предложат мне.
*

eurydice:

до двадцати пяти одежда еще как система органов
каждую ткань вынюхиваешь
позже-то она начала наконец писать
не для чтения вслух
да здравствует свобода -
добрый в погожий день продавец секонда
маленькие размеры здесь не существуют но его это
не смущает
славим равенство за основу нагот
но дорого и так и эдак
тогда ей сказали что если братство вырастет в два раза
а маркеры в три
они будут иметь диагностическое значение
надо только проверять внутри
клетку за клеткой
каждые полгода
допустим до тридцати
допустим до ста сорока шести
*

kin IV

вернулся / но дома / под зноем / но дома
во сне / как от весел плечо:
сквозь жесткие кудри овцы надо мною
шевелится кто-то еще

два тела тепла тяжело и недолго
колтун и обломок

два тела тепла оглушённые воском
два роста

мой внутренний остров похож на итаку
на взятую трою похож
где кубом гекубова злая собака
упала на лошади ёж

два тела тепла / обернись, пенелопа /
скажи мне кого ты ведёшь