Часть вторая - Секретный блиндаж

***
В поисках немецкого блиндажа
(приключения, романтика, юмор - с техническими деталями)
Написаный давно, воспоминания юности :)


***




Первым проснулся Петька. Слегка содрогаясь от прохлады, он высунул из-под одеяла руку и стал шарить, пытаясь по привычке нащупать свои очки. Но, ничего не обнаружив, медленно привстал, потирая заспанные глаза и соображая, где же это он находится. Через некоторое время, немного очнувшись ото сна, потянулся к стоящему у входа чайнику, что бы, отхлебнув пару глотков, подбодриться. Утренняя прохлада разбудила и меня, но мне вставать еще не хотелось, поэтому, закутавшись посильнее в фуфайку, я наблюдал за Петькиными действиями. А когда он, присосавшись к горлышку, начал втягивать чай, я, вкрадчивым голосом, спросил:

- Ну что, Петька, понравилась тебе моя вчерашняя история про лесорубов?

Петька на секунду задумался, перестав булькать чайником, а затем, громко харкнув, сильно поперхнулся, обливая чаем уже просыпающегося Виталия. Виталий сразу вскочил, выхватил у него чайник и, возмущенно заорал:

- Че, ты, тянешь?! Че, ты, тянешь! Не умеешь, не берись! Дегенераты и аристократы шампанское по утрам пьют, а он чая нормально потянуть не может! Дай сюда, смотри как надо!

И, глубоко выдохнув, стал не отрываясь пить из чайника. Но, сделав с десяток мощных глотков, тоже подавился. Когда же он откашлялся, выяснилось, что во время демонстрации процесса чаепития с «горла», в чайнике закончился чай и Виталий, просто-напросто, подавился оставшейся на дне заваркой. Тогда, опять ругая Петьку, что тот выхлестал весь чай, он, выбросив наружу пустой чайник, начал вылезать из будки.



Утро нас встретило разноголосым пением птиц, громким кваканьем лягушек и дикими укусами комаров. Остров полностью заволокло плотным молочным покрывалом и Виталий, выбравшись наружу, ходил во круг лагеря, словно ежик в тумане. Первая наша мысль – разжечь костер и, как можно, быстрее. Но сделать это обычным способом очень непросто, учитывая ночной дождь и утреннюю влагу. Поэтому, пришлось сжечь почти все, подсохшие после вчерашней катастрофы, газеты. Петька, который планировал их сначала перечитать, начал возмущаться и протестовать, предлагая спалить журналы «Радио», упирая на то, что они тоже подсохли. Эти старинные журналы, я специально отобрал, что бы потом, удобно расположившись у костра, не спеша полистать, рассматривая всяческие схемки и различные статьи, попивая при этом, еще горячий чаек, искусно приготовленный в котелке и дымом пахнущий.

- Ну, давай хотя бы, сначала спалим листы, из рубрики «Ленин и Радио» и всякие там съезды с пятилетками, зачем они, тебе Валера нужны? – клянчил Петька.

- Я тебе спалю съезды! Я тебе спалю рубрики! Мало того, что пустил на дно лодку, так он еще и над моими журналами надругаться хочет! А ну быстро сюда тащи, свои никчемные газетки, будем жечь, покуда не распалим!

Петьке деваться было некуда, и он с видом обреченного на казнь человека, принес сумку с газетами. Мы же с Виталием, явно злорадствуя, начали разжигать огонь, из самых, с нашей точки зрения наиболее интересных, газет. А когда наши усилия увенчались успехом и костер, дымившийся в холостую, стал весело потрескивать, поедая подсохшие ветки, то от толстой и некогда полной газетной кучи, осталась только тоненькая стопочка.



Отогревшись у костра, напомнили набундючившимуся Петьке, что аккумулятор и трансивер пока еще находятся на дне, причем первый невозможно поднять, а второй – обнаружить. Тогда Петька, словно по взмаху волшебной палочки, сразу сменил обидчиво-кислую мину на радостно-услужливое выражение лица. И когда я предложил ему топор, он, невзирая на сплошную росу и сырость, с радостью помчался рубить старое дерево. А мы с Виталей, включивши «НЕДРУ», занялись приготовлением пищи, ожидая сигналов от друзей. На завтрак решили не давиться консервами, а приготовить походный суп-кондер со всеми атрибутами, правда, намокший вчера лавровый лист, несколько снижал качество, но зато у нас находилась целая майонезная банка перца, и также полулитровая, с хреном, абсолютно герметичные и не намокшие. А, как говорил, Денис Кораблев, с хреном все можно съесть.



Приблизительно часа через полтора, суп был готов, и я позвал Петьку, который все еще рубил засохшее дерево. Тот пришел сразу, но без топора. А когда Виталий спросил, где же топор, он ответил, что рубить осталось немного, поэтому топор остался в дереве. А дерево находилось от лагеря, метров эдак 50-60 и Виталя попросил все же принести топор, так как он может понадобиться. Но Петька уже снял на просушку, подмокшие от росы кроссовки и возвращаться ему не хотелось. Он сказал, что принесет потом, когда поест.



Тем временем, суп, разлитый по металлическим мискам, слегка поостыл и, можно было, приступать к еде. Я подсыпал в миску немного перца, Петька тоже, а Виталий, по привычке, наложил хрена. Но, он забыл, что все наши батоны размокли в озере, следовательно, придется, есть без хлеба. А доза положенного им хрена была большая и когда Виталий ел суп, то у него текли слезы, которые он, после нескольких глотков, вытирал носовым платочком.



Когда мы уже доедали суп, вдруг ожила висящая на дереве «НЕДРА» и сквозь шумы стал пробиваться голос Ярослава. Но, по мере движения лодки слова обрывались, потом связь исчезла совсем, а спустя еще пять минут, мы получили довольно устойчивый, баллов на 6-7 сигнал. Оказалось, ребята нас слышали, но также плохо. Тогда они установили между сумками пятиметровый стеклопластиковый телескоп (удочку), на верхний конец которого прикрепили провод, подключив его к радиостанции. Иногда они проплывали сквозь узкие протоки между островками и чтобы не цепляться за свисающие ветви деревьев, опускали телескоп в горизонтальное положение, сильно ухудшая связь. Плыли около четырех часов, часто консультируясь куда лучше заплывать.



Установив радиосвязь, так сказать, с технической точки зрения, Ярославу захотелось, не откладывая, заняться радиолюбительством прямо в лодке. И пока Генка греб, умело варьируя между корягами, Ярослав достал ящик с радиодеталями и, подключив к аккумулятору 12ти вольтовый паяльник, принялся паять переходник с разъемом СР-50, чтобы состыковать «НЕДРУ» и усилитель на 160 метров. Усилитель на ГУ-29 предназначался для трансивера (что утонул) и напрямую подключить его к «НЕДРЕ» было затруднительно. Напомню, что «НЕДРЫ» являлись переделанными, с диапазонами 160м (3 канала, кварцы) и 10м (кварцы с подстройкой), SSB.



По обоюдной договоренности, переключили радиостанцию на 1.8 мГц и стали ждать. И действительно, через пол часа из «НЕДРЫ» раздался чистый громкий голос Ярослава. Кроме того, что сигнал стал весьма сильный, так он еще и не был подвержен, в отличие от 10 метров, замираниям во время движения лодки. Правда, за прошедшее время, лодка уже проплыла половину пути, но озерно-болотистая лесная местность, все еще сильно ослабляла сигналы десятиметрового диапазона и переход на 160 метров, тем более с усилителем давал существенный выигрыш по напряженности поля. Нас Ярослав принимал на 160 неплохо и без усилителя, так как приемники «НЕДРЫ», особенно после переделки, обладали хорошей чувствительностью, что и позволяло нормально работать на куликовку. Конечно, сигнал Ярослава, с лодки, звучал очень громко, но зато у нас радиостанция не перемещалась, а, как известно, энергетические показатели приема и передачи не равны; на малоэффективную антенну передавать значительно труднее, чем принимать. К тому же, у нас кроме куликовки, было заземление, а у Ярослава не было. Но самое главное, передачу с лодки неплохо принимали и другие радиолюбители районного масштаба, некоторые даже не верили, что станция мобильная и работает на пятиметровый удочный телескоп. Нас же, кроме наших товарищей, практически никто не принимал, а мы всех корреспондентов слышали нормально.



В общем, слушали-слушали, а потом у Виталия взыграло самолюбие и он таки решил распутать, запутавшуюся при подъеме проволочную антенну. Антенна была свернута колечками, а когда ее поднимали со дна, размоталась и, в итоге, запуталась. Поэтому мы и работали на куликовку, так как резать провод не хотелось, а подключить «черте что» боялись, дабы не сжечь выходной транзистор радиостанции. Распутывали мы ее целый час, пока не получился длинный луч, приблизительно 74 метра. Получится-то, он получился, но валялся на траве, и растянуть его было некуда. Тогда я предложил натянуть антенну на стоящее неподалеку, около 100 метров, засохшее дерево. Дерево находилось в воде, точнее на затопленном камышовом островке, несколько левее от места нашей стоянки. И если пройти вдоль берега влево, то до него будет метров тридцать, а прямо от лагеря не меньше ста, что нас вполне устраивало. Оставалось только решить, кто же поплывет ее вешать.

- Ну, раз тебе так не терпится провести QSO, то тебе и провод в руки! – лукаво предложил я Виталию и начал усиленно драить песком закопченный чайник.

Виталя, сначала было, посмотрел на перешнуровующего кроссовок Петьку, а потом на замазанный остатками супа котелок, и лежащие в нем, немытые тарелки. И, видимо поняв, что я занят очень важным делом, а Петьке, естественно, доверять подобную операцию, совершенно противопоказано, тихо вздохнул, смотал провод и поплыл к дереву.



Минут через двадцать, он вернулся, с проволочным концом в руке. Тогда я, взял капроновую веревку и влез на самый высокий, на территории лагеря, клен. Потом Виталий, отсчитав метров пятнадцать от конца антенны, сделал небольшую петельку, за которую и зацепил спущенную мной с дерева, веревку. Я веревку подтянул, и получилась традиционная, Г-образная антенна, 10-13 метров в высоту и 60 в длину.



Когда антенну подключили к радиостанции, наши друзья находились не более километра от острова. Виталий сразу начал вызывать на общий вызов и первым ему ответил, естественно, Ярослав. Слышимость, конечно, была громобойная. Выяснилось, что они, в данное время, не плывут, а отдыхают, решив немного перекусить на каком-то островке. Пожелав приятного аппетита, Виталий предупредил, что бы они, не наедались от пуза, так как Валера, т.е. я, уже взял большую сковородку и собирается «профессионально», с лучком и чесночком, нажарить картошечки, в честь приезда долгожданных «спасительных» гостей. А шашлыков не будет, они утонули. Ребята ответили, что не беда, они об этом знают, так как Петька, когда его спросили, что же утонуло конкретно, первым делом уведомил, что утонули его любимые, долгожданные шашлыки. Так что они, как раз, замочили «аварийный запас» и везут их в бидончике, вместе с «железяками».

- А-а-а шашлычки мои-и, шашлычки! – радостно запел Петька, услышав это, затем подорвался, и стал возбужденно бегать у костра, без надобности подбрасывая дрова.

Это привело к тому, что поставленная на специальную решетку в костре, сковородка, начала перегреваться и дымить, поэтому налитое в картофель подсолнечное масло – пыхнуло и загорелось.



- Тормоз!!! Ну и тормоз! – неистово заорал Виталя, увидев первым, как поставленная было на жар картошка, пылает и трещит, выстреливая со сковородки.

Причем добраться до огнедышащей сковороды, рискуя получить ожог, оказалось весьма нелегким делом. Тогда я, набросив лежащее в будке одеяло, полез в огонь, потому что, считал себя виноватым, раз отвлекся и не усмотрел. Короче, быстро выхватил горящую картошку и сразу вывалил ее в рядом стоящий котел, а затем, плотно накрыл крышкой и одеялом. В общем, картошка потом получилась, правда, несколько подгоревшая и не такая вкусная, как предполагалось.



Наше, опять упавшее настроение, восстановилось только по прибытию друзей. Словно корабль-призрак, тихо появилась в озере, выплывая из поросшей камышом протоки, большая надувная лодка, загруженная до самых краев сумками и ящиками, с гордо возвышающемся пятиметровым телескопом, на вершине которого, красовался, играя по ветру, импровизированный флаг. Флаг мы заприметили издалека, и, достав с Виталиного рюкзака хороший военный бинокль, принялись рассматривать его по очереди.



Флаг нарисовал, по просьбе Ярослава, его старший брат, который увлекался живописью и любил порисовать на досуге всякие абстрактные вещи. Ярослав же, решив не утруждать себя объяснениями, а заодно не забивать голову брата техническими подробностями, кратко описал цель экспедиции и попросил его изобразить с юмором что-нибудь по теме. Когда же до подплывающей лодки оставалось не более десяти метров, мы рассмотрели творение во «всей его красе» - на светло-зеленом, слегка камуфлированном фоне, большими темно-синими буквами, сверху, имелась надпись: «НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ РАДИОЛЮБИТЕЛЬСКАЯ ВОЕННО-АРХЕОЛОГИЧЕСКАЯ ЭКСПЕДИЦИЯ»; а снизу красовался белоснежно-белый череп, в черной немецкой каске, с традиционно перекрещенными, но не костями, а киркой и лопатой.



На наш шутливый вопрос «Откуда такая крутизна?», Ярослав рассказал, что когда первый раз увидел рисунок, то целую минуту думал, что же ответить, ожидающему оценки, брату.

- Слушай, Костя, красиво нарисовано, но знаешь, как-то сильно броско, прямо-таки милитаризм какой-то.

- Ну, а вы что, на раскопки собираетесь, или бабочек ловить? Или, может, это у меня вся шифоньерка ржавым хламом завалена? И это я слышу от человека, который за какой-то старый немецкий значок отдал хороший магнитофон!

С магнитофоном Ярослава доставали все родственники и лишний раз про это слушать, он не хотел. И, немного с раздражением, продолжил:

- Это ты, Костя, что называется, спутал «гришнэ з правэдным», такую серьезную надпись, и такой прикольный рисунок, вместе слепил. Надо или надпись упростить, или рисунок упразднить.

- Да ладно! Скажи лучше, что вы просто комплексуете, боитесь лишний раз внимание привлечь!

- Хорошо, давай сюда свой крутой флаг. Будем рыбакам мозги парить.



Я, в общем, так и не понял, что имел в виду Ярослав, собираясь «рыбакам мозги парить» и предложил заканчивать болтать, а лучше побыстрее разгрузить, такую, очень долгожданную, лодку.



Первым делом выгрузили сумки, ящики и мешок, а затем, доставшийся страшно детективным путем у родственников Ярослава, еще один аккумулятор. Но, не буду отбивать хлеб у Остапа Бендера, раскрывая многочисленные относительно честные способы добычи дорогих аккумуляторов у бедных родственников. Аккумулятор стоял на деревянной перекладине поперек лодки, и транспортировать его как-либо иначе, ребята не решились, рискуя прорвать нежное резиновое дно. Поэтому его, величественно, словно царя на троне, Виталий и я понесли в лагерь, осторожно взявшись за края деревянной перекладины.



- Ух, клево тут у вас! – произнес Генка, разминая затекшие ноги на берегу. – Жаль, не могу остаться. А то я побродил бы по чащам, в поисках военных, так сказать, сокровищ!

- Да-а, вот сидишь ты, Гена, дома, а все наши радиолюбители по озерам разбежались, сокровища ищут! – продолжил я, вспомнив известное произведение и хитро поглядывая на Виталия с Ярославом.

- Заметьте, свои сокровища, свои! – подыграл Виталя далее.

- Нет, не свои! – не сдавался я, цитируя произведение.

- Как это не свои? А чьи же? Кто нашел место? – продолжал Виталий, наблюдая как Генка, спокойно жующий бутерброд, вдруг закашлялся, слегка поперхнувшись со смеху.

- Национализированные! – гордо произнес я, умело копируя отца Федора.

Тут Виталий, уже и сам едва сдерживаясь чтобы не рассмеяться, спросил:

- Так может ты, Валера, еще и комсомолец?

- Да ну вас, дураки! Дайте же человеку прожевать спокойно! – прервал наш импровизированный спектакль Генка, в очередной раз подавившись бутербродом. Устроили тут Гамлета, понимаешь! А ведь человек пять часов веслами вкалывал, без крошки во рту подвиг совершил, по спортивному ориентированию среди этих дурацких проток, в которых сам черт сломает ногу, а не то, что нормальный радиолюбитель проплывет! – Чаво ржете? – не унимался Генка, видя что все смеются, с интересом наблюдая, как он пытается восстановить упавший маслом вниз свой недоеденный бутерброд.

- Слышь, Валера, давай мне новый бутерброд. Засмешили, блин, человека и довольны. Ну, ничего. Вот я посмеюсь, сидя дома на диване и спокойно наблюдая по телеку, как вы тут будете лазить с телекамерой по чащобам, и кормить комаров, в поисках своей, вероятно не существующей, землянки!

- Так ты же, только что жалел, что не сможешь кормить комаров вместе с нами. Завидуешь нам Генка. А я тебе говорил, решай свои дела быстрее, тогда и отдыхали бы вместе, – сказал Виталя, - а так, максимум что мы сможем для тебя сделать, правда, если получится – это включить телепередатчик и показать самое интересное по ходу поисков и раскопок.

- Да, Виталя, тебе хорошо, - мечтательно отметил Генка, - вот найдешь что-нибудь редкостное и если захочешь, выгодно реализуешь, к примеру поменявшись с Васькой на его крутую шашку.



Действительно, Васькина шашка являлась общей мечтой всех коллекционеров «ржавого хлама». Во время, когда Виталий с усердием очищал от ржавчины очередной кусок железа, совершенно непригодного, как и все остальные находки к чему-либо, везучий Васька натирал до блеска практически не ржавую, боевую полнофункциональную шашку. Ее он раскопал, в достаточно далеком от поселка Андреевском сосновом бору, где благодаря песчаному грунту, она прекрасно и сохранилась, пролежав 50 лет на двухметровой глубине. А все наши колекционеры-пацаны постоянно обменивались своими, музейными железяками, и чрезвычайно выгодной сделкой было бы, поменять свою находку на Васькину шашку. Но, пока всем попадался, по большему счету, только ржавый металл, бывшего некогда грозным, оружия…



Вдоволь нашутившись и насмеявшись соответственно, решили все же, заняться делом. Начали с планирования дальнейших действий. Итак, на ближайшее время, было решено: первое – настроить телевизионную аппаратуру, пока Гена находится на острове; второе – также совместно починить нашу другую «НЕДРУ»; третье – если останется время, достать утонувшие аккумулятор и трансивер, используя надувную лодку, так как в противном случае, нам придется строить плот.



Пока разбирали сумки, извлекая всяческие кабеля и провода, Ярослав рассказал про бушующие в соседних областях грозы, предупредив, что слышал прогноз, согласно которому гроза приближается и к нам, так что наша клееночная будка – не самое надежное убежище. Гроза наделала много бед, самыми серьезными из которых являются сломанные и поваленные ураганом деревья. Мы же рассчитывали построить вместо клееночной будки, хороший шалаш, из небольших стволов орешника и молодых кленов, а стены внутри защитить камышом, привязанного проволокой к этим стволам. Крышу также планировалось соорудить из камышей, предварительно накрыв сооружение клеенкой. Прослушав подробную лекцию о конструкции шалаша, Ярослав согласился, что это действительно достаточно надежная конструкция, но только когда речь идет о дожде, а нам, возможно, придется встретить сильную грозу с ураганным ветром, чьи шквальные порывы, способны сломать и вывернуть с корнем, не только сухие деревья. Вспомнив о вчерашнем дожде, мы поблагодарили Судьбу, за спокойный ровный дождик, под стук капель которого, приятно было засыпать в теплой клееночной будке.



Слова Ярослава, вызвали у меня тревогу, поэтому я предложил отложить на сегодня, запланированное ныряние, и, проверив аппаратуру, отпустить Гену домой; самим же начать строить шалаш, предварительно срубив несколько сухих деревьев находящихся неподалеку и представляющих, в случае сильного ветра, серьезную опасность. Конечно, заманчиво попытаться достать аккумулятор, обвязав его веревкой и поднимая со дна, находясь при этом в лодке; а что, если потом, начнется ураган и кого-нибудь придавит упавшим сухим деревом? Короче, решили с этим не шутить и хотя, можно было, удобно расположившись на прибрежной травке, расслабиться и позагорать, благо комары на солнце не кусали, мы, все же решили с этим вопросом не откладывать, даже, невзирая на объективно солнечную погоду. В общем, быстренько убедившись, что телевизионный передатчик вполне функционирует, решили отправить Геннадия домой, тем более что наша вторая «НЕДРА» - нормально заработала, видимо, хорошенько просохла. Генка сначала отпирался, хотел помочь нам пилить деревья, но Ярослав убедил его, рассчитав, что плыть ему, даже налегке, выходит не менее трех часов, а за это время может произойти все что угодно, и если не повезет с грозой, то он также рискует получить упавшим деревом, курсируя среди узких проток.



Предварительно установив «НЕДРЫ» на 28.600, обоюдно договорившись не болтать без необходимости, дабы сэкономить время, попрощались с Геннадием, отправив его плыть домой и, решив, если все будет нормально, вечером связаться. Далее занялись делом. Я взял пилу и вручил Петьке конец толстого капронового каната, поручив ему, взобраться на дерево и привязать как можно выше, чтобы направлять спиленное дерево при падении.



Виталий, тем временем, полез на следующее сухое дерево, а Ярославу поручил принести топор, который Петька, как всегда беспечно, оставил торчать в недорубленном дереве. Немного пройдя в нужном направлении, Ярослав увидел топор, действительно торчащий в практически на 90% срубленном стволе. Про себя отметив, что вот так усердно рубить и потом, когда все уже практически готово, бросить – додумается только дурак; он подошел к дереву и с силой потянул зажатый в расщелине топор. Дерево заскрипело и затрещало, но, все же, немного наклонившись, осталось стоять. Тогда Ярослав подумал, что хорошо бы, заставить Петьку доделать недоделанную им работу, но решил: нежели чем связываться с нерадивым Петькой, лучше сделать самому. И, размышляя, какие же бывают безответственные люди, отошел немного, стараясь облегчить несколько вспучивший живот, видимо от чрезмерного употребления недозрелых кислых яблок, во время следования лодки. Точно не знаю, но, похоже, что Ярослав имел повышенную кислотность желудка и нормальные спелые яблоки, казались ему по вкусу «никакие», как резина, поэтому он употреблял только кислующие недозрелые плоды.



В общем, присел Ярослав и начал тужиться, прилагая серьезные усилия, так как роящиеся вокруг полчища комаров, так и норовили искусать за «библейные» места. И как только он напрягся, совершая очередное усилие, за спиной, сначала негромко, послышался треск, а затем, с сильным хрустом и душераздирающим скрипом, прямо на него, рухнуло недорубленное дерево. Благо, Ярослав, расположился по нужде, на таком расстоянии, что упавший ствол его не придавил и не зашиб, а только задел, изрядно исцарапав.



Когда же Ярослав показался в лагере, злой и с топором в руках, то он, крепко сжимая топорище, сразу направился к Петьке, который привязал веревку и спускался с дерева. Петька, почти уже спустившийся, увидев выражение лица Ярослава и интуитивно почувствовавший наступивший час расплаты за очередную выходку, сразу ретировался, полезши вверх со скоростью дикой обезьяны. Ярослав молча подошел к дереву и принялся зло рубать, не реагируя на Петькины возмущения, крики и протесты. Мы с Виталием, сразу догадались в чем, собственно, дело, и едва сдерживая смех, молча, с напускным серьезным видом, смотрели, чтобы Ярослав и правда, не разрубил дерево больше чем надо. Спустя несколько минут, его ярость улеглась и он остановился, размышляя, что же делать дальше. Тогда я подошел и серьезным тоном предложил:

- А вот, Ярослав, смотри, какая еще пила есть! Зверь, а не пила! Этой пилою ты точно достанешь маленького зас…ца!

- Ничего себе маленький! – проговорил Ярослав, уже улыбаясь, видимо представив ситуацию со стороны. – А ну, тебя, Петька, к черту! Слезай уже, что с тебя, дурака, возьмешь!

- А я, еще, ничего и не дам! – радостно ответил Петька, спускаясь с дерева.



Ох, и насмеялись мы потом, когда Ярослав подробно рассказал о своих злоключениях! Отметили, что не только нам, но уже и ему, досталось от Петькиных проделок. А Ярослав, обрадовался, так как прибыл только на второй день, а не сразу, потому что Петька, действительно, завидный тормоз. Я же, в свою очередь, выдвинул предположение, что если бы родился Петька на десяток годов пораньше и подался в политику, то из него бы вышел, что ни на есть отличный, тормоз перестройки.



Наступил теплый летний вечер, комаров прибавилось, поэтому мы разожгли большой красивый костер, используя ветки спиленных деревьев. Незаметно быстро пролетело время, и величественное оранжевое солнце, разукрасив горизонт нежными розовыми облаками, плавно опускалось. Легкий ветерок, бывший днем, также поутих; природа, словно замерла, предвкушая отдохнуть после дневного зноя в вечерней влаге озер. Виталий сколотил аккуратненький помост, для удобного входа в воду и все искупались в теплой сверху, но прохладной снизу, воде, которая к вечеру, медленно остывая, наполняла воздух сильным запахом водорослей и ряски. Искупавшись в озере, каждый нашел занятие по вкусу, используя этот короткий часок, перед сумерками, когда, уединившись и отдыхая от постоянного совместного общения днем, погрузиться в себя, пребывая в лоне природы; открыть ей свое сердце, наполнив чувства всевозрастающим восторгом бытия; открыть сознание – успокоив ум, который по привычке скачет, среди множества мыслей, или выстраивая их четким планом, или просто прокручивая в голове, словно заевшую пластинку. И ничто так не ограничивает человека, его сознание, как узкое, однобокое, замкнутое в своем «маленьком я», мышление. Созерцая прекрасный вид, освободившись от дневной суеты и всевозможных бытовых идей, начинаешь ощущать безграничность пространства и Величие Творения, в котором как пылинка в бесконечности, растворяются все наши человеческие достижения…



Когда на лагерь опустилась темнота, из громкоговорителя работающей на дежурном приеме «НЕДРЫ», послышался, перекрывая звонкое стрекотание сверчков и пение ночных птиц, голос нашего товарища Шурика, который пришел до Генки для проведения сеанса телевизионной связи и связи вообще, а его трансивер, как известно, был похищен. Шурик рассказал, что Генка добрался нормально, сейчас готовит телепередатчик и нас просит подготовиться. Я ответил, что у нас, в принципе, все уже готово, осталось, только, подать питание на телекамеру; передатчик сейчас передает клеточки и микрофон работает, так что пусть послушают пение сверчков. Еще спустя минуту, Шурик сообщил: сигнал нормальный, чуть-чуть снежит, звук слышно хорошо – костер трещит, сверчки поют. Тогда мы включили телевизор и попросили их передать свой сигнал.



В качестве 57 мГц антенны, у нас использовался полуволновой диполь, направленный на поселок и расположенный горизонтально, чтобы уменьшить затухание, вносимое вертикально стоящими деревьями. Генка с Шуриком пользовались аналогичной антенной, только поднятой повыше. Правда, в гараже у Генки, находилась практически готовая трехэлементная конструкция из алюминиевых трубок, которую осталось, всего лишь, собрать и поднять, но времени на это пока не было.



Ярослав, для освещения лагеря, повесил, используя трехметровый ореховый шест, 10 ватную 12ти вольтовую лампочку. Этого вполне хватало для работы телевизионной камеры. Проверив качество сигнала собственного передатчика и, переключив на прием, приняли, вполне нормально, Шурика и Генку, которые, удобно расположившись на диване, лопали пельмени, макая их в сметану. Петька даже пожалел, сопоставив, что его кусают комары, а Шурик кусает Генкины пельмени, находясь у него в гостях. На это Шурик, поднеся смачный пельмень к объективу телекамеры, с юмором ответил, что «является заслуженным лауреатом по количеству полезных заслуг» перед нашим радиолюбительским товариществом, и до чего еще Петьке – как до «Киева рачки».



В общем, как выяснилось, наш 57 мГц видеотелефон, достаточно хорошо работал в базовом варианте на выносную антенну. Это придавало уверенности, что и в мобильном варианте, на куликовку, сигнал пропадать не должен, особенно если к тому времени, Генка, установит направленную антенну. Проведя такую интересную видеосвязь и продемонстрировав товарищам, в противовес их пельменям, нашу испеченную в углях, завернутую в фольге и с лучком, картошку; мы, обсудив планы на завтра, решили ложиться спать.



Проснувшись утром следующего дня, первым делом включили «НЕДРУ» и с тревогой обнаружили определенно усилившийся треск грозовых разрядов, причем на 10 метрах, а это, вполне понятно, не сулило нам ничего хорошего. Еще, спустя несколько часов, утреннее солнце затянуло плотной пеленой, а на горизонте появились, медленно приближаясь, темные преддождевые облака.

- Да-а, плохи дела… - невесело произнес я, поглядывая то в небо, то на товарищей.

И тут Виталия осенила, трудновыполнимая, но в случае удачи, вполне спасительная, мысль:

- Слушайте, пацаны, - задумчиво произнес Виталий, - похоже, к вечеру, если не раньше, собирается гроза или даже ураган, о котором ты, Ярослав, нам рассказывал; и, знаете, если с этих довольно высоких кленов, нам на головы будут падать сломанные ветки – это плохо; но я еще больше опасаюсь, как бы какой-нибудь из них, не рухнул на шалаш, расквасив нас в нем, словно тараканов в банке. Я думаю, укрываться в шалаше, совсем небезопасно. Но время у нас, похоже, имеется. Короче, предлагаю: не откладывая, приготовить оборудование и снарядить экспедицию в глубь острова; остров небольшой, я знаю конфигурацию, поэтому найти обнаруженную мною, зимой, землянку - займет от силы, пару часов. Сложность, только, пробираться сквозь чащобы, но хорошо представляя нужное направление, мы сможем добраться до места достаточно быстро. Копать четверым – дело нехитрое, и, в случае удачи, получим достаточно надежное убежище, которое не проломит ни одно упавшее дерево. – Да, риск, конечно, есть, но в принципе, много не потеряем: если не повезет, сможем достаточно быстро вернуться назад по прорубленной тропе, а если повезет, то перетащим в землянку остальные причиндалы. – Ну, что?



Немного поразмыслив, все согласились, что план действительно хороший, по крайней мере, отрыть вход заброшенной землянки – дело гораздо более быстрое, нежели чем выкапывать свою собственную. А в шалаше, правда небезопасно.



Обворовывать нас, в такой глуши, пожалуй некому, поэтому, оставив не нужные в экспедиции вещи, начали собирать нужные и вообще, экипироваться. Основной нашей экипировкой являлись инструменты (три лопаты, топор, длинный тесак, короткий тесак, небольшая кирка, пила), рюкзак с провизией, две радиостанции, телевизионный передатчик с малогабаритной телекамерой и дополнительные походные антенны.

- Так, Петька, - сказал Виталя, - будешь тащить наши глаза, так что одевай фуфайку.

- Не буду я, одевать фуфайку! – отпирался Петька.

- Одевай, одевай! То, ничего, что жарко, зато комары не покусают.

- Меня и в афганке не покусают, зачем мне летом эта дурацкая фуфайка!

- Дурень, я тебе говорю, что будешь телепередатчик тащить, поэтому и нужна фуфайка, иначе тебе так лямками плечи так надавит (корпус с Р-109, с аккумуляторами), что и спать потом не сможешь, во всяком случае, мало не покажется.

- А-а-а, так бы сразу и сказал, что тяжелятина.

- А ты думал здесь на солнышке «прохлаждаться» и шашлыки лопать? Не забывай, у нас еще трансивер на дне, и аккумулятор тоже.

- Да понял, я, понял! Давайте свою фуфайку. Хотя и мои очки там тоже.



Ну, веди нас, Сусанин, герой! – торжественно произнес Ярослав, обращаясь к Виталию, когда все было готово. И экспедиция двинулась в путь, на поиски военных «сокровищ» и убежища одновременно. Впереди шел Виталя, указывая направление и прорубливая длинным тесаком себе дорогу в труднопроходимых местах. Труднопроходимые места начинались сразу же, так как с нашей, южной стороны островка, о чем я уже упоминал, кленово-ореховый подлесок был сплошь переплетен лианами дикого винограда. Их Виталий рубал, продираясь сквозь заросли и поднимая полчища злых и кусачих лесных комаров. За ним следовал я, дорубливая коротким тесаком кленовые ветки и мешающие движению кусты. Попутно оперировал на «НЕДРЕ», находящейся в переброшенной через плечо, противогазной сумке. Я говорил с Шуриком, оставаясь на связи, если транслируемый нами телевизионный сигнал, срывался, как только носимый Петькой передатчик, оказывался в неблагоприятных местах по пути следования в лесу. «Недра» работала на куликовку, связь вполне удовлетворительная, диапазон – 10 метров, расстояние – около 8-10 км. Генка и Шурик встали рано утром, даже раньше, чем мы, и успели установить направленную трехэлементную антенну на 57 мГц. Поэтому, сейчас, Шурик дежурил на десятке, информируя обо всем, и поддерживая дух экспедиции сообщениями о прогнозе погоды, с Харьковского радио и информацией, полученной от знакомых операторов гражданского диапазона; а также давая RS и всевозможные прикольные советы. И хотя, нам было не до шуток, мы часто посмеивались, прослушав очередную реплику Шурика.



Генка же, с самым серьезным видом, пытался записать на видеомагнитофон, транслируемый нами, «исторический» маршрут следования по острову в поисках землянки. Но записать наши спины или потные, искусанные комарами, лица, мелькающие в сплошных кустах, ветках, виноградных лианах и прочих зарослях; ему не давали частые срывы синхронизации телепередатчика, работающего на куликовку. Передатчик нес за плечами, используя стандартную схему ношения ранцевых радиостанций, замыкающий Петька. Как я говорил, он смонтирован в корпусе от Р-109м и являлся не менее тяжелым, чем сама стодевятка. В общем, за плечами у Петьки располагался телепередатчик с торчащей 1.5 м куликовкой и чуть пониже груди закреплена черно-белая телекамера, с помощью самодельных кожаных ремней: один обвязывался вокруг туловища, другой надевался на шею, словно хомут. Камера была зачехлена в чехол, сшитый со срезанных голенищ старых женских сапог.



Перед Петькой, после меня, следовал Ярослав, несший большой тяжелый рюкзак с провизией и аналогичную «НЕДРУ», свернутую в противогазной сумке, а также связанные воедино, три лопаты, кирку и зачехленную пилу, переброшенные словно ружье, через другое плечо.



Можно, конечно, прогуливаться в парке и представлять, что обойти небольшой островок в поисках нужного места, не представляет особого труда, но, это справедливо не в нашем случае. Мы же, целый час пробирались по чащам, пока резко не вынырнули, из зеленого плена, на противоположной части острова. Тогда Виталий объяснил, что всему виною наша лень, так как, стараясь облегчить себе путь, продвигались по середине острова, где деревья повыше, солнца поменьше, соответственно подлесок пореже – меньше кустов и практически полное отсутствие переплетенных виноградных лиан, что естественно значительно ускоряло продвижение; вот и пропустили интересующее нас место. Потом, несколько возвратившись по прорубленной тропе, стали курсировать вдоль западной части острова и, приблизительно, еще через час, увидели старый дуб, около которого, по приметам, должна находиться искомая нами землянка.



Действительно, в 5-6 метрах от дерева, она и находилась, что было хорошо заметно по метровому пригорку, полностью заросшему дикой ежевикой и травою. Виталий сразу кинулся высматривать ржавую трубу. А когда, действительно увидел кусок ржавой, с обломленными краями, трубы, торчавшей из-под земли сантиметров на тридцать – замер; затем, радостно воткнув в землю тесак, торжественно произнес: «Вот он, секретный блиндаж!». Причем, сделал это с таким величественным видом, будто вся цель его жизни теперь достигнута.



- Ну, это конечно не блиндаж, - сказал я, - а обыкновенная землянка, скорее всего партизанская, правда, сделана, похоже, вполне добротно.

- Ему все, что не рухнуло, кажется блиндажом и к тому же секретным, – поддержал меня, не такой эмоциональный Ярослав, - хотя, действительно, выглядит заманчиво – добавил он, разглядывая торчащую трубу.

- Ох, хорошо, доперлись, наконец! – произнес Петька, сбрасывая ненавистные ему, лямки телепередатчика. - Лучше б я, сидел дома – продолжал он, отстегивая телекамеру.

- Дома сидеть поздно уже, - проговорил Виталий, радостно развязывая лопаты, - но сидение в землянке я вам гарантирую.

- Ты, прямо как Остап Бендер, который гарантировал бессмертие Кисе Воробьянинову, перед тем как нарисовать картину сеятеля, разбрасывающего облигации выигрышного займа – пошутил я.

- И что, его потом побили? – спросил Петька.

- Кого?

- Кису Воробьяниного.

- Кису? – Темнота ты Петька, читаешь свои примитивные газетки, а классику жанра не знаешь, хотя бы фильм посмотрел. Хорошо, что мы их уже спалили. Вот если Ярослав начитанный, так оно сразу и видно, видал, какой он аккумулятор у родственников выдурил?! То-то же. Учись студент!



Затем мы вооружились лопатами и хотели уже приступить раскапывать заваленный вход, но Виталий остановил нас, достав металлоискатель. Надо отметить, что он являлся весьма опытным в этом деле, и имел много грамот за своевременное оповещение об опасных находках. Насколько я помню, по его уведомлению, из Копанского леса, два или три раза выезжала машина саперов, вывозя неразорвавшиеся крылатки и даже ящик со снарядами; за это Виталия в школе наградили грамотой, но дома, отчим отстегал ремнем.



Не обнаружив металлоискателем подозрительных предметов, начали копать, проверяя через каждые 70-80 см. Наконец, показался проем, копать стали интенсивнее, разбрасывая песок вперемешку с гнилой древесиной: возможно, это была дверь или деревянный щиток, закрывающий вход. За ходом процесса, захватывающе наблюдали, через включенный телевизионный передатчик, Генка и Шурик, периодически комментируя на «НЕДРЕ»; иногда Петька, которому копать не доверили, а поручили оперировать, чему и был он очень рад, переключал его на прием; тогда мы, отложив лопаты, отдыхали, рассматривая веселые лица товарищей в походный телевизор «Електроника», который транспортировался в рюкзаке вместе с продуктами. Благодаря направленной 57 мГц антенне, у Генки, связь на месте была удовлетворительная – немного снежило изображение и слегка шипел звук. Правда, сильно начали мешать, постоянно усиливающиеся грозовые разряды, с шипением хлопая в динамике, они срывали синхронизацию ТВ изображения. У нас использовалась куликовка, а у друзей антенна была лучше и выше, поэтому разряды у них проявлялись сильнее. Генка не мог толком записать сигнал, потому что при срыве, на несколько секунд, синхронизации, в видеомагнитофоне нарушалось слежение (типа автотрекинга, только на запись, по импульсам видеосигнала), и при последующем воспроизведении звук «плавал», а изображение превращалось «в кашу».



Но вот, после получасового труда, мы, наконец, отрыли заваленный вход. Отверстие получилось достаточное, чтобы в него пролез даже несколько толстый человек. Тогда, оставив Ярослава извне, мы все по очереди, друг за другом, осторожно проникли во внутрь, не включая фонарь сразу и дав глазам привыкнуть к полумраку. Увидели довольно большую длинную нишу, сверху – ржавые перекладины из толстых труб, вперемешку с черной трухлявой древесиной; по бокам – стены, из меньшего количества труб, в основном из бревен, таких же черных, но менее трухлявых, чем на потолке. Местами, как на потолке, так и на стенах, бревна прогнили основательно: из дыр периодически насыпался песок, поэтому пол, особенно у входа, был засыпан, приблизительно на пол метра.



Осмотревшись и немного привыкнув, шагнули пару метров вглубь, включив карманный фонарик. Сначала Виталий посветил в глубину: мы увидели стенку на отдалении пяти метров от нас; вдоль стен, и справа, и слева, виднелись деревянные нары, прогнившие и завалившиеся. Далее, Виталий направил луч вниз и начал медленно перемещать световое пятно по засыпанному песком полу. И тут нашему взору стал виден грудной темно-серый костяк, наполовину присыпанный песком, а также каска, похоже, немецкая. Мы замерли, а Виталий присел и стал аккуратно разгребать руками. Немного разгреб и вытащил каску, из которой вывалился на песок, почерневший человеческий череп.



- Так это ж мертвый солдат! – вскрикнул Петька, толи от волнения, толи испугавшись.

- А ты, что, рассчитывал здесь увидеть живого епископа?! – ответил я словами капитана Флинта, исходя из Петькиной интонации и чтобы немного развеять напряженку, хотя сам изрядно волновался. – Тут, Петька, мертвого уже ничего нет, - убеждал я, так как нам здесь еще придется ночевать, - это просто кости, они не могут быть ни мертвые, ни живые. Понял?

- Я знаю, но ночевать здесь, мне не хочется.

- Я так и знал, что ты, Петька, трусишь.

- Нет, мне просто неприятно.

- А мне, что, приятно?

- А мне нормально, клевая каска, немецкая и не ржавая. И череп тоже редкостный, не каждый день находишь – сказал Виталий, увлеченный находками.

- Ладно, Петька, вылезай и смотри там, не топчись, чтобы на головы нам чего-нибудь не отвалилось, а мы лучше с Ярославом дальше посмотрим.





Дальше мы отрыли ржавый немецкий автомат, без магазина и покореженным дулом; какой-то военный нож; немецкую винтовку, без затвора и приклада; потресканый и ломкий военный ремень; коррозийный алюминиевый котелок, несколько необычной конструкции; сапоги; немецкие значки; какие-то черные лохмотья и прочая мелочь, которую всегда находишь, участвуя в подобных мероприятиях.



Но, надвигалась гроза и нам некогда было изучать находки. Первым делом навели порядок, раскопав вход до нормальных размеров и выбросив наружу песок, мусор, гнилую древесину. Ярослав почистил от песка ржавую бочкообразную печку-теплушку, отбив обухом топора приржавевшую дверцу. Но использовать ее не удалось, так как забитая труба, не смотря на его усилия, не пробивалась, видимо, там все спрессовалось, за много лет. Потом я попросил Ярослава с Петькой, не откладывая, пробраться по прорубленной тропинке в лагерь и принести от туда нужные недостающие для ночевки вещи, на всякий случай, припрятав остальные в полиэтиленовых мешках. Также пусть вытянет клеенку-тент из-под шалаша и вообще, желательно перетащить побольше.



Пока они ходили, мы с Виталием, нарубили орешника (ровные длинные стволы, диаметром с кулак) и, используя прихваченные заранее гвозди, соорудили две лавки-лежанки 2 метра в длину и 1 в ширину. Потом сколотили простую бревенчатую дверь, обтянув ее брезентом, которой закрывали вход, прислонив к отверстию и подперши бревном изнутри. В землянке было сыровато, поэтому Виталий, прокурил ее дымом, распалив небольшой костер у входа. Тем временем вернулись наши товарищи, и мы быстренько расстелили тент над землянкой, прямо на траву, набросав сверху песка и рубленых веток, чтобы не сдуло ветром.



Вечерело, а небо, и так затянутое пеленою, начинало наливаться на горизонте, длинной свинцовой полоской и уже слышались раскаты грома, гулкие и тревожные. Последний раз переговорив с друзьями, решили аппаратуру больше не включать, а связаться только после грозы, если будет еще не сильно поздно. Узнали, что у них ветер, который усиливается, и накрапает дождь. Мы оперативно нагрели на костре чайник и, осмотревшись нечего ли не забыто, юркнули в землянку, оставив открытый вход. Снаружи почернело все небо, а там, где наблюдалась свинцовая полоса, уже сверкали молнии, озаряя горизонт малиновым светом. Резко налетел ветер, и дуб стоящий неподалеку, протяжно заскрипел, изгибаясь под его порывами; клены, захлопали широкими листьями, словно глохнувший двигатель в выхлопную трубу. Затем раздался треск обламываемых сухих веток и хруст не выдержавших сильного напора верхушек.



- Давай закроем вход – шепотом предложил Петька.

- Подожди, успеем – ответил Ярослав.

- Да, лучше еще посмотрим – согласился я.

- Видимо, у художников хорошая интуиция – почему-то промолвил Ярослав, задумчиво поглядывая, сквозь открытый вход, в сторону, где мы спрятали череп и кости.

- Ты это, к чему?

- Это я про флаг, что брат нарисовал. Он нарисовал, а мы и нашли точно такое.

- Да-да, точно такое – с волнением подтвердил Петька. И каска и череп.

- И кирка, и лопата – с иронией произнес Виталя. Прямо мистика какая-то. В такую погоду нам как раз надо Бабу Ягу с метлой, или чертей со сковородками.

- А сковородки-то, зачем?

- Как зачем? Грешников жарить. Вот скажи, Петька, ты грешный? – продолжал шутить Виталий.

- А ты, грешный?

- Ну, хорошо, кто здесь самый грешный перед нашим коллективом? – не унимался Виталий, хитро прищурив глаза.

- А че, вы сразу на меня смотрите? – отпирался Петька.

- А на кого же, нам смотреть, может скелет внести? – выяснял Виталий, - смотри: кто утопил лодку? – раз, кто читал анекдоты? – два, кто поджег сковородку? – три, кто не дал Ярославу облегчиться? – четыре. Я уже не говорю обо всем остальном, что раньше было. Так что, Петька, черти твои.

- Ну, ладно шутить, надо уже действительно закрывать дверь, и интуиция – да, штука хорошая – сказал я. А тебе, брат больше ничего не говорил? – спросил я Ярослава, потом.

- Да нет, ничего – ответил Ярослав, пожимая плечами.



Виталий засветил подвешенную к перекладине лампочку, а мы, с Ярославом, плотно закрыли вход самодельной дверью, тщательно подоперши ее бревном от противоположной стенки, а снаружи началась гроза. Здоровенная, черная туча, разразилась проливным дождем, бешеным ветром и десятками молний. В лесу стоял треск расчленяемой древесины, моторошный скрип пригибаемых к земле деревьев, секущий листву шум дождя, с громкими и мощными раскатами грома. Слышны были гулкие удары падающих на землю, выворачиваемых с корнем, сухих и трухлявых, высоких и низких, больных и здоровых не выдержавших гнет стихии, деревьев.



Продолжение следует...