Наступил вечер, а за ним уже виднелась ночь. Димка поёжился. День был замечательный, вечер был хорош, но грядущая ночь… Димку она пугала, и этот страх был тем ужаснее, что страхом этим было не с кем поделиться. То ли стыд, то ли боязнь непонимания и насмешек – что-то удерживало Димку от того, чтобы рассказать хотя бы кому-нибудь о том, что преследовало его каждую ночь, а днем заставляло с тревогой поглядывать на часы.

Все началось совершенно невинно. Однажды поздним вечером, когда Димка уже отложил книгу и выключил свет, ему не удалось сразу уснуть. Возбужденное повествованием воображение рисовало ему прерию, тянущийся по ней караван, грозу, погоню, аллигаторов – все это мелькало у Димки перед глазами, приобретая все более реальные и одновременно фантастические черты. Сон постепенно настигал Димку, и вот тут-то, на этой зыбкой границе яви и забытья, где уже начинаются сны, но ими все еще можно немного управлять, Димку подстерегала неожиданность.

Он принялся населять сон, навеянный книгой, персонажами из других книг, фильмов и собственных фантазий. И вдруг, когда сон уже почти потерял управляемость, его сознание испуганно сжалось: откуда-то, из каких-то смутных глубин, приближалось и вырисовывалось в сумятице этого сна нечто, как будто знакомое, но старательно подавляемое и вытесняемое из памяти. Димка – тот Димка, который был персонажем и режиссером собственного сна, здорово испугался: он вспомнил, что когда-то давно этот образ уже преследовал его. Он так испугался, что разбудил настоящего Димку, мирно спящего на диване, и даже успел передать ему этот образ. Поэтому Димка проснулся в совершенной уверенности, что рядом с диваном стоит нечто – то самое, тщательно забытое.

У этого существа не было имени. Димка вспоминал о нем изредка, как о смутном образе, и тут же старался любым способом отвлечься, отвлечься на что угодно, лишь бы не думать о существе. Если бы у существа было имя, его нельзя было бы выкинуть из головы, в этом Димка был уверен. Только потом, через много лет, вспоминая и переживая вновь свой детский страх, Димка дал существу наименование – неназываемый, именно так, с маленькой буквы. Это была какая-то древняя, заложенная в гены магия: ничто и никто не может воплотиться без имени. Димка маленький в это верил безоговорочно, а Димка взрослый просто верил Димке маленькому, и все.

Димка лежал, плотно сжав веки и боясь пошевелиться. Существо тоже затаилось; Димка знал, что неназываемый бессилен, если не дать ему понять, что он замечен, а заметивший – испуган. Существо умело стоять рядом с Димкиной кроватью совершенно бесшумно, не дыша и храня неподвижность долгими часами. Это было великое противоборство терпения: кто первый выдаст себя, тот проиграл. Но у Димки было преимущество: от существа можно было спрятаться во сне, куда неназываемому дорога была заказана. Обычно все так и заканчивалось: Димка не подавал виду, что знает о присутствии неназываемого, пока не приходил спасительный сон.

Однако на этот раз существо явилось как раз оттуда, куда Димка от него раньше убегал. Значит, пути отступления отрезаны. Теперь у Димки не было выбора: неназываемый уйдет, только убедившись в Димкиной способности если не подавить страх, то хотя бы ничем его не выдать.

Димка затаился, старательно удерживая образ неназываемого размытым и нечетким. Он никогда не видел того, кого так боялся, однако представить его мог во всех подробностях. Димка боролся изо всех сил: стоило отпустить воображение и разрешить ему показать Димке это существо, и Димка тут же заорал бы от ужаса и вскочил с постели. А неназываемый только того и ждал.

Но полностью вытеснить из сознания этот образ Димка не мог, это было ему не по силам. Поэтому он позволял себе знать, каково существо на вид, но никогда не разрешал себе представлять его. Димка знал, что у неназываемого кабанье рыло и клыки, тело покрыто красновато-коричневой складчатой кожей, а голова - редкой седоватой щетиной, на макушке – два больших жестких уха. Неназываемый был невысок ростом, не больше метра, но широк и приземист. Еще он обладал огромной физической силой, и, кроме злобы, не знал других чувств. А еще он умел выжидать и таиться – свойства, в его деле незаменимые.

…Утро было солнечным и ничем не напоминало о пережитом ночью ужасе. Димка радостно вскочил с постели и смело оглядел комнату: он и так знал, что сейчас здесь нет никаких чудовищ и прочей нечисти, которая только во тьме устрашает, сама оставаясь неустрашимой. Но было что-то еще, что сделало это утро таким замечательным, а Димку исполнило надежды. Ночью, когда он уже заснул, но все еще оставался на той границе, где сновидениями можно было немного управлять, он увидел сон, в котором было сокрыто что-то, какое-то верное средство или даже безотказное оружие против неназываемого. Надо было только вспомнить.

Но к вечеру Димкин оптимизм угас. Ему так и не удалось припомнить свой сон, и сейчас он мог думать только об очередном поединке с неназываемым. На чьей стороне сегодня будет удача?.. Наступила ночь, Димка снова лежал под одеялом, плотно закрыв глаза и стараясь не шевельнуться, а неназываемый стоял у кровати, затаившись, чутко прислушиваясь и зорко наблюдая за Димкой. Стоило Димке дрогнуть, выдать свой страх – и уже ничто бы его не спасло; пока неназываемый только знал о Димкином страхе, но не видел его, он ничего не мог с Димкой поделать. Димку только это и спасало, это, да еще надежда, что он снова увидит во сне то, что могло избавить его от неназываемого.

…Весна, стремительная, шумная весна. Слепящее солнце. Дождь, гроза, радуга. Поля, огороды, сады – все зеленое, сочное, цветущее. Скворцы бегают по грядкам, беспрерывно кланяясь, – то ли здороваются с сородичами, то ли выхватывают из земли зерна и насекомых… Теплый воздух колышется вокруг огромными ласковыми волнами, Димку подхватывают эти волны, выносят со двора, через огород… старые акации… грунтовая дорога – две бурых полосы, между ними – играющая росой изумрудная грива спорыша… Димку несет дальше… солончак… берег… серые песчаные волны встречаются с желтыми волнами лимана… Ноги увязают в песке, но ласковые волны не дают Димке остановиться и оглядеть горизонт, во все стороны распахнутый здесь, на стыке плоской земли и плоской воды, волны влекут его дальше… дальше, туда, где берег уже не идет вровень с лиманом, а высоко вздымается над его желтыми водами… Это "скэли" – отвесные глинистые обрывы, высотой с девятиэтажный дом, истыканные норами птиц и змей. Никого. Ласковые волны весеннего воздуха здесь остывают, встретив еще холодное дыхание лимана, они опускают Димку на песок. Димка оглядывается – села не видно отсюда, отсюда ничего не видно, здесь есть только охряная вертикаль скель, желтая горизонталь лимана, а между ними – столько неба, сколько может вместиться в широко раскрытых глазах…

И тут Димка проснулся. Он будто и не увидел ничего, что имело отношение к неназываемому, но был совершенно уверен: именно тогда, той весной произошло что-то, что сейчас поможет победить в противостоянии. Нужно только вспомнить. И Димка крепко задумался. Весна в селе была временем прекрасным и веселым, и только в одном она уступала лету: в садах и огородах, в малинниках и на виноградниках - нигде не было никакого плода. Димку мало волновали луковицы, корнеплоды, орехи и даже ягоды - он с нетерпением ждал кукурузы, арбузов и подсолнухов. Однако всему этому предстояло расти и созревать еще очень долго, ведь в те времена и в той стране – стране Димкиного детства – люди питались от земли тем, что она производила, а глобальная торговля еще не отменила смену времен года.

Однажды той весной Димка отыскал в сарае связку прошлогодних кукурузных початков. Золотые зерна сидели в ровных рядах тесно, словно стиснутые зубы, и твердости были примерно такой же. Напрасно взрослые убеждали Димку, что варить такую кукурузу бесполезно: он твердо решил добиться от окаменевшей кукурузы хотя бы какой-нибудь готовности. И Димка соорудил под акациями костер, подвесил над ним старое мятое ведро с кукурузой – новое бабушка давать решительно отказалась – и принялся ждать. Вода в ведре быстро закипела, и продолжала кипеть до самого вечера, так что Димке пришлось несколько раз подливать воду, но кукуруза не сдавалась. Уже начало темнеть, но Димка наотрез отказался идти в дом; он сказал взрослым, что опасается, что вода выкипит или костер погаснет. На самом деле он не хотел пропустить момент, когда кукуруза будет готова, а в том, что это произойдет, Димка не сомневался, как и в том, что такую возможность ни за что не упустят обитающие вокруг дома животные – ежи, крысы, ондатры и лисы. Димке были выданы ватное одеяло, фуфайка, шапка-ушанка и старые ботинки; он все это нахлобучил, завернулся в одеяло и уселся у костра.

Поначалу дело шло хорошо; село затихло, невысоко над лиманом загорелись звезды, вода деловито булькала в ведре, языки пламени – так напоминавшие кукурузные початки – весело прыгали вокруг ведра. Димка был уверен, что цель вот-вот будет достигнута, и он отведает горячей сладкой кукурузы, месяца на два раньше всех своих односельчан, да и вообще всех соотечественников. Однако время шло, вода кипела, облака скрыли звезды, а кукуруза оставалась все такой же твердой, какой она была сегодня утром, когда Димка обнаружил ее в сарае.

Димку начал одолевать сон; он изо всех сил боролся с ним, вставал, расхаживал вокруг костра, размахивал руками, и сон отступал, но стоило ему присесть, как сон тут же наваливался на него, наваливался мягко, нежно, но совершенно непреодолимо. Димка начал поддаваться; ему показалось, что он закрыл глаза лишь на мгновение, но за это мгновение костер едва не погас. Димка вскинулся, подбросил в костер дров, долил в ведро воды и уселся у костра, твердо намереваясь больше не сомкнуть глаз, но голова его тут же упала на грудь, и Димка заснул. Но и во сне он продолжал подбрасывать ветки в костер, подливать в ведро воду и проверять готовность кукурузы кривой алюминиевой вилкой. Потом из тьмы показались трое ежей. Они остановились по другую сторону костра, опасливо поглядывая на Димку и потягивая маленькими блестящими носами запах, идущий от ведра. Потоптавшись немного на месте, ежи подошли поближе, уселись на задние лапы вокруг костра, в передних у них оказались самодельные, кое-как изготовленные двузубые вилки. Этими вилками они потянулись к ведру, ловко выудили из него початки и принялись есть кукурузу, закатывая от удовольствия глаза и шумно дуя на пальцы. Димка возмутился, вскочил и опрокинул остывшее ведро и каменную кукурузу в давно потухший костер...

Теперь Димка знал, что ему нужно делать ночью, когда придет неназываемый. Средство было надежным, но связанно с таким риском, что пойти на него мог только человек отчаявшийся, которому уже нечего терять. А Димка именно так чувствовал себя каждый вечер, когда за окном темнело, а комнату наполнял сумрак. Значит, решено, так тому и быть… Когда солнце начало клониться к закату, Димка все еще тешил себя малодушной надеждой, что неназываемый не придет, как-то проведав о том, что Димка нашел против него верное оружие. Но в той же мере, в какой Димку утешала эта надежда, его угнетало понимание, что неназываемый – придет в любом случае, придет и примет этот бой.

Стемнело. В сумерках загорались, потом – одно за другим – гасли окна. Димка шел к своей кровати, как воины идут на битву, с которой им не суждено вернуться. С некоторым отстраненным удивлением Димка заметил, что безнадежность не породила в нем обреченности. Он совсем не ощущал себя идущим на эшафот, как это мерещилось ему днем; теперь, когда финал был близок, он вдруг понял, что гибель в бою – это вовсе не поражение. И Димка решительно лег на свой диван.

Стоило Димке закрыть глаза, как пришло уверенное ощущение, что неназываемый уже стоит рядом, весь подобравшийся, преисполненный испытующего ожидания и предвкушения. Димка пытался не представлять себе неназываемого и не думать о том, что будет … потом, уже через миг. Он весь сосредоточился только на одном – на том, что нужно сделать прямо сейчас. А остальное было уже не важно. Сердце, только что сотрясавшее Димку своими тяжелыми ударами, вдруг успокоилось. «Сейчас», - как будто кто-то произнес в Димкиной голове, Димка повернул голову к неназываемому и открыл глаза…

…А кукурузу в том году Димке все-таки пришлось попробовать одновременно со всеми односельчанами, в августе.

2013

СОДЕРЖАНИЕ

ЧАСТЬ 1. СТАРЫЕ ВРЕМЕНА
История 1. Дискобол. История 2. Предел совершенства. История 3. Родник. История 4. Тапочки. История 5. Сквернословие. История 6. Игры разума. История без номера. Чужой. История 7. Морская душа (цикл): Пролог. История 8. Морская душа: Амфора. История 9. Морская душа: Спасание утопающих. История 10. Морская душа: На плоту. История 11. Морская душа: На море (Образ будущего). История 12. Морская душа: На протоке. История 13. Любовь. История 14. Сила искусства. История 15. Поединок. История 16. Оранжевое настроение.

ЧАСТЬ 2. НОВЫЕ ВРЕМЕНА
История 17. Репатриация ложки. История 18. Крылья Родины. История 19. Не навреди. История 20. Разделительная полоса. История 21. Бремя отцовства. История 22. Ботаника (Пять лепестков). История 23. Ловцы человеков. История 24. Каждому свое