МИНИ-ЦИКЛ "МОРСКАЯ ДУША" В СБОРНИКЕ "ДИМКИНЫ ХРОНИКИ"

ПРОЛОГ

Воды Димка боялся.

Это было тем более обидно, что речные, озерные, морские - любые водные глади Димку манили, а вот вода как таковая, как среда его пугала. Димка рано научился плавать, но ни удовольствия, ни радости от плавания он не испытывал – вода его не «держала», он тонул в ней, просто шел ко дну камнем. Димка утешал себя тем, что никто из сверстников не нырял лучше него. Ведь им приходилось тратить силы, чтобы погрузиться, а Димка просто плыл под водой, не утруждаясь борьбой с Архимедовой выталкивающей силой и собственной отрицательной плавучестью. Может быть, Димке следовало искать себе приключений и славы в стиле Жака-Ива Кусто, но ему мечталось только о надводных приключениях, о славе Магеллана, да Гамы, Колумба, Беллинсгаузена, Нельсона, Нахимова и прочих отважных первооткрывателей и флотоводцев.

Была еще одна причина, почему Димка мучительно переживал сложности с водой.

Димкин папа был настоящим мореходом и не боялся воды совсем. Вода любой солености и глубины, под любой долготой и широтой была для папы такой же обычной и надежной вещью, какой для Димки был его двор. Пока Димка ходил по двору, папа ходил по морям и океанам, «аки посуху». Море не оставляло папу даже на суше; через пару недель после очередного, полного невероятных приключений и смертельных опасностей рейса, папа говорил, что ему снова снится море. А какие это были приключения! - После папиных историй Синдбад и Одиссей казались Димке жалкими самозванцами, случайно или по недоразумению причисленными к славному морскому сословию…

Наверное, это особенность детского восприятия, но Димкины приятели воспринимали Димку тоже как морского волка или, точнее, морского волчонка. Никто не сомневался, что Димка знает всё или почти всё о море и навигации, о кораблях и морских тварях; все были уверены, что Димкино будущее связано – крепким морским узлом – только с морем. Димка, конечно, кое-что знал и читал много о моряках, но все факты, детали и подробности как-то легко и незаметно улетучивались из его головы. Что-то другое привлекало его; наверное, это то, что взрослые называют словом «романтика». Но Димка этого слова не знал; все истории о мореплавателях, открытиях, пиратах, морских баталиях и страшных кораблекрушениях слагались в одно сильное и очень волнующее видение. Димка будто бы находился на корабле; перед ним распахивался невообразимый, невозможный, нигде – ни в городе, ни в селе – невиданный простор вод, отражающих небеса, и небес, отражаемых водами. Горизонт далёк, чист и ясен; движение к этому горизонту равносильно покою, потому что воды здесь безбрежны по-настоящему, как они бывают безбрежны только в океане. И – вот это самое главное – через миг откуда-то сверху донесется торжествующий, полный надежды и обещания крик: «Земля!»

Вот это и было Димкиной мечтой о море; события ни до, ни после крика «Земля!» Димку не волновали так, как его волновало радостное предчувствие встречи с непознанным за миг до этой встречи. И Димка знал наверняка, что моряком ему стать не суждено, но помалкивал об этом и даже себе признавался в этом не часто.

А Димкина судьба позволяла себе невинные шалости: бывали и в Димкиной жизни «морские приключения», но все они случались или около воды, или на воде, со всех сторон окруженной и теснимой сушей. Но даже они, эти незначительные события, продолжали питать Димкину детскую мечту о бескрайнем океане за миг до того, как его огласит восторженный клич впередсмотрящего. Или это сама Димкина детская мечта прицельно и аккуратно создавала эти небольшие приключения?

ИСТОРИЯ 7. АМФОРА

Шторм бушевал неделю. Так бывало только осенью. Летом же лиман был неизменно тих и безмятежен. Ни вода, ни воздух над ней не утруждались ни малейшим движением. Иногда на лимане отголоском далёкого морского шторма поднималась ровная мощная зыбь. Зеленые волны размеренно обрушивались на серый песчаный берег при полном безветрии. Но осенью вода и воздух бывали очень сердиты.

Хотя осенний лиман кипел и бурлил в некотором отдалении от села, его настроение ощущалось повсюду, в каждом уголке. В такие дни Димка тосковал. Ему становилось отчего-то тревожно, хотелось забраться куда-то, где бы его никто не нашёл, и там заплакать, спрятав лицо. Плакать ему хотелось об уходящем лете, но больше – ещё о чем-то, не грустном, но таком прекрасном, что ныло сердце, а на глазах сами собой выступали слёзы. Это что-то тоже уходило, будто бы вместе с летом, но Димка чувствовал, знал, что это уходит навсегда и больше не вернется…

Когда шторм на лимане утихал, Димка брал тачку, лопату и шёл на берег. Это было его обязанностью по хозяйству – после шторма собрать выброшенную на берег рыбу и закопать её под каким-нибудь деревом в саду. Рыбы обычно оказывалось немного или не оказывалось совсем; урожай, тем не менее, всегда радовал. Наверное, плодородие местной почвы не нуждалось в Димкиных усилиях, и походы эти – в представлении бабушки – решали только педагогические задачи.

Для Димки главную прелесть этого мероприятия составляли находки, но вовсе не те, которых ожидали от него взрослые. Обрывки сетей и обломки лодок, стволы деревьев и старые спасательные круги, бутылки и ящики – шторм выносил на низкий серый берег всё, что люди бросили или уронили в море. Конечно, Димка надеялся, изо всех сил всматриваясь чуть близорукими глазами в полосу прибоя, найти что-нибудь по-настоящему интересное. Например, какой-нибудь сундук – не чемодан, не ящик, а именно сундук. Пусть не с сокровищами, пусть такой сундук, содержимое которого обрадовало бы Робинзона Крузо на его острове. В этих своих поисках Димка ощущал себя именно Робинзоном Крузо, и над золотыми монетами он бы точно так же посмеялся: «Ненужный хлам! – Зачем ты мне теперь? Ты и того не стоишь, чтобы нагнуться и поднять тебя с полу». А вот пиле, гвоздям и топору он был бы сердечно рад. Впрочем, ни монет, ни инструментов волны лимана пока что не приносили.

Взрослый человек уже давно бы потерял всякую надежду найти хоть что-нибудь стоящее. Но для ребенка ожидание и предвосхищение какого-нибудь простенького чуда никак не связано с постоянной неоправданностью ожиданий. И Димка не терял надежды и продолжал верить в обретение на берегу долгожданного сокровища. Может, потому с возрастом люди замечают все меньше чудес, что начинают быстро и легко разочаровываться и совсем чуть-чуть не дожидаются, когда их вера и надежда оправдаются? – Взрослый Димка подозревал, что всё обстоит именно так.

В тот день Димкины поиски проходили по обычному сценарию. Пустынный берег, пустынные волны; низкое серое небо с редкими голубыми прорехами. Димка медленно шёл по берегу, толкая перед собой тяжелую деревянную тачку, стараясь разглядеть на сыром песке хотя бы что-нибудь, цветом или формой напоминающее сокровище или хотя бы просто находку. Димка уже прошёл весь свой обычный маршрут; он не нашел ничего интересного, кроме нескольких старых облезлых поплавков от рыбацких сетей. Он уже повернул обратно к дому и следовал тем же путём, каким прошёл всего только час назад, но всё равно продолжал щуриться, тереть глаза и пристально всматриваться в полосу прибоя и узкий пляж. Ожидание и предвосхищение находки не оставляло его; тогда, в те блаженные годы, это ощущение само по себе было ценностью и не оставляло никакой горечи по себе, если никакой находки не случалось.

Димка повернул с пляжа на дорогу, ведущую через солончак к селу. Тяжелая тачка увязла колесами в песке, и Димке пришлось повозиться, пока он вытолкал тачку на грунтовую дорогу, покрытую окаменевшими отпечатками ног, лап и копыт. Между песчаным берегом и солончаком узкой полоской расположились невысокие камыши и осока, переходящие в розовато-сиреневую солончаковую растительность. Димка остановился, бросил тачку и вошёл в заросли осоки, чтобы очистить ступни от песка. Он внимательно осматривался, чтобы не вступить в коровью «лепешку». В осоке перед ним, совсем недалеко от дороги, лежало что-то светлое. Заинтригованный, Димка шагнул к этому предмету и тут же обеими ногами оказался в свежей «лепешке» по самые щиколотки. Взвыв от досады, Димка помчался к берегу, чтобы водой и песком смыть последствия коровьей деятельности и своей неосторожности.

Вернувшись, Димка поднял из осоки загадочный предмет. Это была часть глиняного сосуда. Очевидно, сосуд этот разбился давно, так давно, что морские волны и песок успели закруглить и сгладить все острые края. Очень редко на лимане выдавался такой шторм, что волны перехлестывали за линию пляжа и заливали солончак. Наверное, последний шторм был именно таким, и волны забросили предмет в осоку. Димка вертел в руках осколок и думал, что этот, когда-то давным-давно разбитый неизвестно кем сосуд был совсем не похож на те глиняные глечики и макитры, развешанные для просушки на заборах в селе. В то же время эта странная форма была ему смутно знакома…

«Амфора!» - чуть не закричал Димка. В их краеведческом музее амфорами назывались такой или очень похожей формы глиняные сосуды, размером от совсем небольших до огромных, выше Димки ростом. Димка просто затанцевал на месте от волнения. Настоящая древнегреческая амфора! Сокровище! Да ей же может быть все две тысячи лет!

Не разбирая дороги, бросив на берегу лопату и тачку, Димка помчался домой. Но триумфа не получилось. Как только амфора оказалась в руках взрослых, Димка почувствовал себя лишним и даже посторонним. Взрослые завели какой-то тягучий непонятный разговор; волнующий факт Димкиной находки в нём вообще не упоминался. Он быстро потерял нить этого разговора, заскучал, его стало клонить в сон. Он вспомнил брошенную на берегу тачку. Надо бы пойти её забрать, ведь хватятся, а тачки нет…

Как-то так вышло, что амфоры Димка больше не видел. Иногда он даже думал, что всё это ему приснилось. Но чем старше он становился, тем отчетливей, тем ярче было воспоминание об этой находке. Именно о находке – о светлом предмете в темно-зеленой осоке на берегу лимана. Это было очень сродни Димкиной мечте о море – о том мгновении, когда впередсмотрящий вот-вот крикнет «Земля!», а карта будет утверждать, что на тысячи миль вокруг – ни клочка суши. Память о том, что амфора исчезла, скоро потускнела и вообще утратила всякое значение.

Через много лет Димка начал понимать, что в штормовые осенние дни того лета ему хотелось плакать о своём уходящем детстве. Но если бы теперь он мог заплакать – а взрослым это бывает иногда так трудно! – Димка бы плакать не стал. Детство как будто ушло, исчезло, растворилось в скучных взрослых делах и разговорах. Но сквозь все скучные взрослые дела и разговоры, сквозь все беды и несчастья, которые валятся на головы людей, расставшихся с возрастом беспечности и чистоты, что-то продолжало тепло и нежно светиться – то ли древняя амфора, найденная в темно-зеленой осоке на берегу лимана, то ли само Димкино детство.

2012 г.

Димкины хроники - сборник рассказов, охватывающих период в жизни главного героя с 1979 до 2010 года. Жанр этого сборника наиболее точно можно определить как "эгобеллетристика". Здесь нет никаких чрезвычайных событий, но это именно те вехи, которые запомнились Димке и, наверное, предопределили его характер и в чем-то - судьбу. Это не мемуары и не репортажи; повзрослевший Димка не смог отказать себе в удовольствии рассказать свои истории чуть интереснее и ярче, чем все было на самом деле. Однако при этом Димке, кажется, удалось избежать лжи.

ЧАСТЬ 1. СТАРЫЕ ВРЕМЕНА
История 1. Дискобол. История 2. Предел совершенства. История 3. Родник. История 4. Тапочки. История 5. Сквернословие. История 6. Игры разума. История 7. Морская душа (цикл): Пролог. История 8. Морская душа: Амфора. История 9. Морская душа: Спасание утопающих. История 10. Морская душа: На плоту. История 11. Морская душа: На море (Образ будущего). История 12. Морская душа: На протоке. История 13. Любовь. История 14. Сила искусства. История 15. Поединок. История 16. Оранжевое настроение.

ЧАСТЬ 2. НОВЫЕ ВРЕМЕНА
История 17. Репатриация ложки. История 18. Крылья Родины. История 19. Не навреди. История 20. Разделительная полоса. История 21. Бремя отцовства. История 22. Ботаника (Пять лепестков). История 23. Ловцы человеков. История 24. Каждому свое